В дружеской беседе сидели три собеседника. Один вспомнил недавний рассказ очевидца о мгновенной гибели Кветты. Как на веранде сидели вернувшиеся из театра, как вдруг послышался какой-то космический гул и рев, и они выскочили на площадку, и тут же, на их глазах, в одно мгновение Кветта была уничтожена. В этой мгновенности разрушения целого города, в пятидесяти шести тысячах жертв, в открытии нового вулкана проявилось еще одно космическое напряжение, предупреждение.

Другой собеседник вспомнил старинные знаки из Пуран^[92], которыми предвещалось, как будут разрушаемы целые города, как иссохнет земля, как будут вымирать целые народы, а другие возвратятся к обожествлению сил природы. Вспоминая эти пророчества о конце Кали Юги, темного века, собеседник сказал:

"А разве сейчас мы не должны сознаться, что подобные знаки, еще недавно считавшиеся фантастикой, предстают нашему взору. Разве не вымирают целые народы? Разве число смертей не начинает превышать число рождений, с чем уже борются многие правительства? Разве не возвращаются некоторые народы к обожествлению сил природы? Разве не проявились именно сейчас такие небывалые засухи, сопряженные со всевозможными опустошениями? В журналах мы видели изображение страшных, разрушительных бурь, песчаных заносов и истребляющих смерчей. Ведь недаром более дальнозоркие правительства уже бьют тревогу, пытаясь предотвратить страшные грядущие несчастья. Леса уходят, умирают реки. Травы поглощаются песками. Ужасная картина мертвенной пустыни начинает угрожать. Много где в самомнительном безумии еще не обращают внимания на эту злосчастную очевидность. Но более дальнозоркие уже спешно думают о мерах предотвращения или хотя бы уменьшения несчастий. Вот и скажите после этой очевидности, что предусмотренное когда-то было неверно".

Третий собеседник напомнил и о библейских пророчествах: "Когда гремели устрашающие голоса Амоса и Иезекииля, Исайи и других провидцев, то, наверное, их современники смеялись и поносили их. Можно представить, в каких гнусных, издевательских ругательствах были оскорбляемы те, слова которых затем исторически были подтверждены. Ведь и теперь мы знаем немало предвидений, которые в своем чувстве знания предвосхищают грядущее. Конечно, безумцы и невежды и сейчас не обращают внимания на все, что выше их понимания, на все, что угрожает их торгашеской выгоде. Но ведь более широкомыслящие, истинные ученые, они уже дошли и до передачи мыслей на расстоянии, они уже облагодетельствовали человечество многими прекрасными открытиями. А ведь как глумились невежды над этими, сейчас общепринятыми изобретениями. Ведь Эдисон назывался шарлатаном, отвергалась возможность и польза работы пара, глумились над железными дорогами. И не перечесть, над чем только не издевались невежды. По истории можно проследить, насколько эти издевательства являлись не только непременно терновым венцом, но и как бы аттестатом истинного преуспеяния".

Собеседники припомнили различные, очень точные, определения пророчеств Амоса, еще и еще привели друг другу на память определительные выражения из Пуран и других исторических хроник. В это время вошел четвертый собеседник, сперва сидевший молча, а затем воскликнувший: "А вы все каркаете со своими истлевшими предсказаниями. Мое-то предсказание вернее. Говорил вчера, что сегодня биржа поднимется. Так оно и вышло. Когда еще и как исполнятся все ваши предвидения, а мое уже в кармане. Велика важность, какая-то Кветта разрушилась. Может быть, это послужит повышению моих цементных шер. А разве засуха, о которой вы так вопите, не может быть полезна? Чем больше пустынь, тем лучше. Человечество сбежится в города. Мы будем питать его патентованными средствами. Мои паи кинематографического предприятия подымутся. А то, скажите, какие благодетели нашлись! Чего доброго еще вздумаете оживлять пустыни. Разгоните наших урбанистов. Но вы и сейчас пробавляетесь какой-то минеральной водой, а где же сода-виски, и курева-то нет у вас. Вот несчастные люди, право, и сидеть с вами скучно. Такой простой вещи, что чем больше пустынь, тем выгоднее, вы не понимаете и уже машете руками. Чем больше обезумеет человечество в городах, и этой пользы вы не понимаете. Если даже все ваши предсказания исполнятся, то ведь когда это еще будет. Мне лет не так много, но все же старушки-земли и на мой век хватит. А ведь не кто-нибудь, а сам король сказал: "После нас хоть потоп". И о ком вы только заботитесь? О каких таких будущих? Да, может быть, они будут сплошные мерзавцы! И какое вам дело, кто-то где-то начнет пню кланяться. Мы же ему этих пней и наделаем — десять тысяч штук из бронзы, а ежели человечество обопьется или прокурится, то какие подъемы произойдут из этого. Не о ваших подъемах, а о моих, о настоящих я говорю. Несчастные вы люди! Вот у вас стоит виктрола^[93], а завести ее нельзя. Ведь такая тягучка у вас в запасе, что никакое мое человеческое ухо ее не выдержит. Считаете себя современными людьми, а ни джаза, ни танго, ни фокстрота, ни кариоки, словом, ничем настоящим не запаслись. С вами сидеть — целый вечер пропадет".

Пришел ли пятый собеседник к этой беседе. Рассказал ли еще, почему засухи или наркотики могут быть полезны, не знаю. Но четвертый скоро убрался, очевидно, боясь, чтобы не упустить время в своих сговорах на завтра. Уходя, он даже рассердился, видя, что трое собеседников не только не возмутились его словами, но даже сделали друг другу какие-то знаки, как бы доказывая, вот вам свидетельство живое. То есть живое не в смысле жизненности, а в смысле ходячей современности.

Разве не бросается в глаза, что вопрос засух за последние годы стал таким неотложным? Начали даже припоминать всякие исторические данные о давно бывших оросительных системах. Совершенно разумно начали включать в естественно-научные экспедиции археологов, которые изучением старинных данных помогают вновь открытиям. Ведь среди открытий вообще есть много таких, которые по справедливости должны быть названы вновь открытиями, ибо уже давно это было известно и в небрежности позабыто. Недавнее газетное сообщение о золотом руне Колхиды или о Соломоновых копях говорит о том же.

Велика засуха почвенная. Но еще более велика засуха духовная. Будем думать, что в заботах оросительных будут приняты во внимание не только орошения почвы, но и вдохновения духа человеческого. Ведь без этих духовных орошений не состоится ни лесонасаждение, ни травосеяние, ни открытие подлинных источников. Все эти самонужнейшие обстоятельства состоятся лишь тогда, когда люди их действительно осознают, а главное, полюбят. В любви преобразится и качество труда. В любви процветут пустыни.

10 Июля 1935 г.

Наран Обо

"Нерушимое"