Древняя история Средней Азии сохранила любопытное указание, что в 198 г. до нашей эры китайское посольство Чжан-Цзяна к индо-скифам было задержано хуннами и лишь через пятнадцать лет могло продолжить свой посольский путь. Вот какие сроки бывали на путях Азии. От древности и до наших дней многие азиатские экспедиции испытали всякие задержки и неприятности.

Был задерживаем и Пржевальский и Козлов, бывали стычки и перестрелки с убитыми и ранеными. Одна из экспедиций Орель Стейна была не допущена китайским правительством. Свен Гедин, хотя и шел от китайского правительства, но тем не менее был арестован китайцами же в Хами. Мы были свидетелями, каким задержаниям и утеснениям подвергался Фильхнер и в Тибете и в Туркестане. Дютрель де Рейне был убит на северо-востоке Тибета. Рассказывают, что раненый он был брошен в реку Догчу. Во время нашей экспедиции погиб французский исследователь Марго.

Когда сравниваешь все эти притеснения и несчастья с утеснениями, причиненными нашей экспедиции хотанским дао-таем^[181] Ма, а затем тибетцами около Нагчу, то даже наше замерзание на ледянистых высотах в летних палатках оказывается не чем-то особенным, а просто одним из обычных терний, так обильно растущих на азийских путях.

При этом впоследствии вы никогда не узнаете, откуда исходили всякие побудительные к утеснениям токи. Хотанский дао-тай будет ссылаться на урумчинского Яня, а тот, в свою очередь, будет кивать на какое-то правительство, и притеснения неожиданно заканчиваются парадным обедом. Впрочем, что касается до парадных обедов, то наш старый переводчик Сайченко всегда советовал нам лучше не есть, не садиться спиною к двери, а еще лучше надевать панцирь. Потом мы слышали, что на одном из таких же обедов был застрелен калмыцкий князь Тайн лама, а затем и сам Янь был застрелен своими же телохранителями именно во время парадного обеда. Всяко бывает. Причины задержания нашей экспедиции в северном Тибете тоже остались и посейчас не выясненными. Оба главы Тибета — и Таши-лама и Далай-лама были благожелательны. Члены тибетского правительства дружественно бывали у нас в Дарджилинге, при этом постоянно высказывались самые радушные приглашения. После всего случившегося тибетское правительство письменно выражало свои всякие сожаления, а устно намекало на какие-то посторонние влияния. Так эти энигмы и произрастают на азийских путях. Жаль, по причине их столько полезно-научного препятствуется. Кроме этих тайно-флюидических энигм, на всех горных путях постоянно узнаете рассказы о всяких писанных и неписанных драмах и несчастиях.

Этою зимою даже около нашей мирной долины произошло несколько бед. На Ротанге замерзло четверо мусульман с лошадьми. На перевале к Малане снеговым обвалом было унесено одиннадцать путников. На дороге к Кулу свалился почтовый автобус, несколько человек было убито и много ранено. В деревне около Маникарна две женщины подрались горящими головнями и в пылу сражения подожгли скирды соломы, отчего сгорело пятьдесят домов и погибло несколько человек. Так даже в самом мирном месте за один зимний месяц погибло достаточно жителей.

Конечно, скажут — что значат эти жалкие цифры перед сотнями тысяч погибающих при землетрясениях, наводнениях и эпидемиях? Одни цифры погибших от неосторожной езды в столицах — чудовищны. При всех азийских экспедиционных опасностях все-таки нужно признать, что они несравнимы с опасностями на улицах столичных городов. И еще одна подробность — в азийских просторах вы можете оставить под защитою неба целый караванный груз. За ночь не разграбят ваших ящиков с серебром, но, увы, на улицах самых цивилизованных городов, твердящих о всех заповедях добра, вы не сможете серебро оставить. Тернии далеких пустынных путей дают прекрасные цветы шиповника.

Впрочем, не будем уменьшать всякие экспедиционные опасности. Кроме людских злонамерений, вспомним вовсе суровые проявления природы. Каждый высокий горный перевал, каждое полузамерзшее озеро — все полно опасностей. Каждый буран в пустыне, каждый степной пожар требует напряжения всех сил и настороженности.

В этих же пустынях когда-то на сторожевых башнях пылали дозорные огни. Столько вторжений, столько бегств, сколько смятения похоронено под барханами "шелковой" дороги. Всего было. Но пустынные огни и пустынные повести запечатлеваются навсегда. Красивы цветы горного шиповника.

Публикуется впервые