Дорогой друг,

Сейчас через Америку долетела к нам Ваша сердечная весть. Хотя письмо Ваше полно горестных сведений, но рады мы слышать от Вас. Бедный Боря! Последнее его письмо было от 8 Декабря 1942-го. Он собирался идти на другой день в Комитет по делам искусств, — Вы ведь знаете, как он радовался поработать вместе… И это было его последнее письмо. Ничего более, даже о смерти сестры он не известил. Впрочем, может быть, письма его не доходили, мы привыкли к странностям почты — многое пропадало. Неужели уже с 1942-го Боря заболел? Как хотели мы все его повидать и поработать во славу искусства! Бедная и Татьяна Григорьевна! Мы не могли придумать, отчего она замолчала? А она болела и сейчас больна — скажите ей наше самое душевное сочувствие. Известите, как теперь ее здоровье. Вот и Вы сами страдали. Потеря сына тяжка, и так нужны даровитые, культурные деятели-строители. Где работает Ваш младший сын? Над чем трудитесь Вы сами? Каждая Ваша весть близка нам.

Вот Грабарь писал мне: "Русь всегда была дорога Твоему русскому сердцу, и Ты уже на заре своей замечательной художественной деятельности отдавал ей все свои огромные творческие силы. Русские художники никогда поэтому не переставали считать Тебя своим и Твои произведения всегда висят на лучших стенах наших музеев.

Все мы пристально следили за Твоими успехами на чужбине, веря, что когда-нибудь Ты снова вернешься в нашу среду".

Я ответил: да, да, да — "клич кликните" и потрудимся вместе во славу родного художества. Им живем. Славе Великого Народа Русского приносим несломимо творчество наше. Все мы, все четверо трудимся — творим — преодолеваем. Если Боря читал Вам мои письма и мои записные листы, Вы знаете наши душевные устремления. Вот и теперь Ваши слова о желательности совместной работы нам всем близки и дороги. Кто теперь в Комитете по делам искусства? Сообщают через Америку, что от них было важное письмо, но оно не дошло! Только что телеграфировали им, но дойдет ли телеграмма?! Пробую послать эту весточку Вам непосредственно "воздухом". Непременно сообщите, когда именно дойдет этот наш "воздух", — хочется установить, насколько воздушная почта ускоряет и доходит. Верно, и от Вас можно "воздухом".

На Вашем письме числа не было, и потому не знаем, как долго оно путешествовало. От Грабаря последнее письмо "невоздушное" дошло в наш Наггар через три месяца. Потому так нужно знать, насколько ускоряет "воздушная" почта. Хотя мы и не знаем Татьяну Григорьевну и даже карточки ее не видали, но сердечно шлем ей наши душевные пожелания. Спасибо Вам за все Ваши дружеские о ней заботы. Елена Ивановна и мы все шлем ей и Вам наши сердечные приветы! До скорого! Привет Грабарю, Коненкову, Щусеву и всем друзьям, знаемым и незнаемым.

Сердечно…

6 июля 1946 г.

Публикуется впервые