Юрий Николаевич Рерих в своих воспоминаниях об отце писал: «Для Николая Константиновича Алтай на севере и Гималаи на юге были как бы полюсами единого грандиозного горного мира. Недаром дневники экспедиции, куда он заносил свои мысли, родившиеся во время странствования, были названы им «Алтай – Гималаи». Его мысленный взор охватывал весь необъятный простор Внутренней Азии, от вершин Алтая (Белуха, массив Табун-Богдо в Монгольском Алтае) до вершин Гималаев. Характерно, что снежная вершина Гэпанг, возвышающаяся над избранной Николаем Константиновичем для многих лет жизни долиной Кулу в Западных Гималаях, своими очертаниями живо напоминает далекую северную Белуху» ¹.

Особое отношение Рериха к Алтаю раскрывается и в его письмах к В.Булгакову: «Глубоко порадовало нас Ваше сведение, что Вы – сибиряк и притом большой патриот своего отечества. Вы ездили по горам Алтайским, а Алтай является не только жемчужиной Сибири, но и жемчужиной Азии. Великое будущее предназначено этому замечательному средоточию. Долина между Уймоном и Катандою будет местом большого центра. В Париже, когда Вы посещали наш Центр, Вы, наверное, видели мой этюд «Белуха». Там было три этюда прекраснейших высот Азийских: Канченджунга, Белуха и Эльбрус. Итак, когда мы знаем, что Вы – алтаец, Вы нам еще и еще ближе» ².

Обе эти записи свидетельствуют о том, что посещение Алтая было значительным событием в жизни Николая Рериха. Однако в изданных о художнике монографиях, альбомах, статьях этот этап его путешествия или вообще не упоминается или освещается крайне скудно.

На картах-схемах азиатских путешествий Рериха путь экспедиции по Алтаю обычно не указывается. Лишь на карте, приложенной к английскому изданию книги «Алтай – Гималаи», которая дает наиболее подробно схему всего путешествия, к общему, обычно даваемому маршруту экспедиции Рериха по Советскому Союзу от пограничного пункта у озера Зайсан до Омска и далее через Новосибирск до Улан-Удэ, добавлена еще кривая, соединяющая пункт в окрестности г. Усть-Каменогорска (через алтайское село Катанду) с Новосибирском. Но она не только не воссоздает ясную картину путешествия Рериха по Алтаю, но, напротив, очень затрудняет выяснение дороги, по которой экспедиция прибыла на Алтай. Создается впечатление, что это произошло со стороны Казахстана, через г. Усть-Каменогорск, Лениногорск, по горным перевалам. И только опираясь на воспоминания людей, сопровождавших Рериха по Алтаю, удается выяснить действительный маршрут экспедиции.

Скудость сведений в литературе о путешествии Рериха по Советскому Алтаю во многом обусловлена тем, что материалы экспедиции первоначально публиковались за рубежом.

Экспедиция Рериха шла под флагом США, государства, не имевшего в то время дипломатических отношений с СССР, исходным и конечным пунктом была колониальная Индия, контакту которой с Россией англичане упорно препятствовали даже до Октябрьской революции. Следовательно, ни в США, ни тем более в Англии и Индии Рерих не мог поднимать вопроса о прохождении его экспедиции по территории Советского Союза.

Некоторые иностранные биографы Рериха обходят молчанием факт посещения в 1926 году Рерихом Советского Союза. Даже книга «Алтай – Гималаи», изданная в Нью-Йорке в 1929 году, претерпела много сокращений, о чем говорит и сам Николай Константинович в «Листах дневника»: «Наверно друзья удивляются, почему из писаний ушло яркое, точно бы все делается по уровню полицейского. Вот из «Алтай – Гималаи» пришлось выкинуть более трети книги – могло кому-то не понравиться» ³.

Таким образом, в обширных путевых заметках, сделанных художником о пройденных маршрутах, отведенная Алтаю глава занимает небольшое место, хотя само название книги ориентирует читателя именно на этот этап грандиозной по масштабам экспедиции.

Знакомство с архивными материалами подтверждает, что из рукописи «Алтай – Гималаи» Николаю Константиновичу пришлось изъять места о Ленине, о встречах с членами Советского правительства в Москве, о достижениях народов Советского Союза и о том, что наступает период прямого участия народов Востока в решении судеб всего мира. Несмотря на сокращения, само название путевого дневника – «Алтай – Гималаи» – осталось. Но материал, помещенный в этой книге в главе «Алтай», недостаточен для раскрытия работы экспедиции на Алтае, к тому же он расположен в этой главе не хронологически.

Без точного представления о пребывании Рериха на Алтае и выяснения обстоятельств, приведших его туда в 1926 году, в жизни и деятельности художника оказывается много существенных пробелов, остается также непонятной и его особая приверженность к Алтаю.

Выявление характера сокращений записей об Алтае и воссоздание подлинной картины пребывания там Рериха потребовали не только использования архивных материалов и воспоминаний самого художника («Листы дневника»), но и организации поездок по следам его экспедиции на Алтай, обращения к воспоминаниям людей, лично встречавшихся там с Николаем Константиновичем.

Такие поездки были осуществлены автором этой статьи, а на основе собранного материала составлена уточненная карта маршрута экспедиции Рериха по Алтаю.

* * *

В путевых заметках Николая Константиновича есть сведения о том, что еще задолго до вступления на алтайскую землю, находясь в Ладаке, он задумывает картину «Ойрот – вестник Белого Бурхана – поверие Алтая».

Тогда же Рерих записывает алтайскую легенду о Белом Бурхане. 24 апреля 1926 года, пройдя с экспедицией до Урумчи, Николай Константинович заносит в дневник: «И странно и чудно – везде по всему краю хвалят русский Алтай. И горы-то прекрасны, и недра-то могучи, и реки-то быстры, и цветы-то невиданны. А на реке Катуни должна быть последняя в мире война, а после – труд мирный» ⁴.

Подходя к Алтаю, Рерих пишет: «Глуше и дичее становятся горы от Чугучака к Алтаю. Странно впервые увидеть ойротских наездников – финно-тюркский род, затерянный в Алтайских горах. Только недавно эта область, полная прекрасных лесов, гремящих потоков и белоснежных хребтов, получила собственное имя – Ойротия» ⁵.

На территорию Советского Союза экспедиция Рериха вошла 29 мая 1926 года в непосредственной близости от Алтая. От озера Зайсан Рерих и его спутники едут вниз по Иртышу на судне «Лобков». В дневнике Николая Константиновича есть запись, датированная 3 июня: «С утра мы проходим утесами. Серые глыбы сгрудились до самого течения. А там деревянный городок Усть-Каменогорск, и за ним кончаются горы. Иртыш развернулся в широкую плавную реку, а на горизонте остались отдельные гребни и пирамиды ушедших гор ⁶.

Встреча с Родиной после восьмилетней разлуки была для художника особенно многозначащей. Вспоминая о ней, он впоследствии писал: «В последний раз мы прикоснулись к русскому народу во время экспедиции 1926 года, когда ехали через Козеунь, через Покровское к Тополеву Мысу, а оттуда плыли по Иртышу и далее до Омска. И в Покровском, а затем на пароходе к нам приходили самые разнообразные спутники. Велика была их жажда знания. Иногда чуть ли не до самого рассвета молодежь, матросы, народные учителя сидели в наших каютах и толковали и хотели знать обо всем, что в мире делается. Такая жажда знания всегда является лучшим признаком живых задатков народа. Не думайте, что вопросы задаваемые были примитивны. Нет, люди хотели знать и при этом высказывали, насколько их мышление уже было поглощено самыми важными житейскими задачами. Народ русский испокон веков задавался вопросом о том, как надо жить» ⁷.

Путь Рерихов до Омска и далее совершался без особых остановок, уже 13 июня Николай Константинович, Елена Ивановна и Юрий Николаевич были в Москве.

Из Москвы, следуя на Алтай по железной дороге, 26 июля экспедиция прибыла в Новосибирск. Вместе с Рерихами были музыковеды Морис Михайлович Лихтман с супругой Зинаидой Григорьевной Фосдик, представители Музея имени Рериха в Нью-Йорке, и лама Геген, ученый тибетец, ассистент Юрия Николаевича.

27 июля был продолжен путь пароходом вверх по Оби с однодневной остановкой в Барнауле. Другим пароходом 30 июля экспедиция прибыла в Бийск. Здесь водный путь кончался. Наняв проводников с лошадьми и погрузив багаж на четыре брички, путешественники двинулись в глубь Алтая. Их дорога шла через села: Красный Яр, Алтайское, Баранчи, Таурак, Мариинское, Черный Ануй, Муту, Усть-Кан, Карлык, Абай, Юстик, Усть-Коксу до Верхнего Уймона. За селом Мариинским после переправы Рерих записал: «А когда перешли Эдигол, раскинулась ширь Алтая. Зацвела всеми красками зеленых и синих переливов. Забелела дальними снегами. Встала трава и цветы в рост вершников. И коней не найдешь. Такой травный убор нигде не видали» ⁸.

В Усть-Коксе путешественники впервые могли увидеть главную алтайскую реку Катунь. В начале главы «Алтай» в дневнике записано: «Шамбатион-река стремительно катит по дорогам и камням. Кто не пострашится – перейдет ее. Катит камни Катунь настоящая. “Катунь” по-тюркски – “женщина”» ⁹. Здесь уместно напомнить, что в алтайском устном творчестве река Катунь обычно сравнивается с женщиной благодаря ее красоте, извилистости и стремительности. Существует популярная алтайская легенда, согласно которой горячо любящие друг друга красавица Катунь и мужественный Бий были разделены злобными духами гор, воздвигшими между ними высокие хребты. Но неукротимо стремясь друг к другу, Катунь и Бий вырвались на равнину и встретившись образовали реку – Обь.

Весь путь от Бийска до Верхнего Уймона проходил в трудных метеорологических условиях. Шли дожди, дороги были плохими, часто ломались подводы. 7 августа экспедиция, переправившись на пароме через Катунь, прибыла в Верхний Уймон.

Анализируя маршрут и характер движения экспедиции, видим, что путь на Алтай был заранее детально разработан, заранее базой экспедиции было избрано село Верхний Уймон, выбор которого не мог быть случайным. Трудно спустя полвека определить все мотивы, заставившие Николая Константиновича выбрать в целях исследования Алтая именно это село. Но все же многие моменты можно восстановить.

Во-первых, Верхний Уймон расположен на правом берегу Катуни у самого подножия Катунского хребта с его вершиной, легендарной Белухой, которая для Рериха представляла большой интерес. Подтверждение этого мы находим в книгах художника: «С вершины Студеного белка лучше всего видно самую Белуху, о которой шепчут пустыни» ¹⁰.

«Перед Зайсаном наш калмыцкий лама указывает на юго-восток, где серебрится снегами хребет: «Вот там священная наша гора Саур. С вершины ее в ясные дни видны горы Священной Страны. Под горою засыпан песками город Аюши-Хана. Можно видеть еще и стены, и храмы, и субурганы» ¹¹.

«Кузнецы куют судьбу человечества на горах Сивер. Могила Святогора на горе Сивер. Горы Сивер, Сумир, Субур, Сумбир, Сибирское-Сумеру: точный центр между четырьмя океанами. На Алтае, на правом берегу Катуни, есть гора. Ее значение уподобляется мировой горе Сумеру» ¹².

Таким образом, именно Белуха представляла для Рериха первостепенный и очень разносторонний интерес.

Верхний Уймон – наиболее древнее село в этом районе. Его основали около 300 лет назад беглые крестьяне из западных областей России, бежавшие от крепостного гнета и реформ Никона и Петра Первого. Поиску укромных с урожайными землями мест способствовала и вера в существование легендарной земли – Беловодья. Со временем Беловодьем стали называть плодородные и богатые природными дарами земли этого уголка Алтая, хотя народная устная традиция относит местонахождение Беловодья гораздо дальше на юг.

Для поселения крестьян географические условия здесь были весьма благоприятны: многочисленные отроги Катунского хребта, создающие закрытые долины, труднопроходимая Катунь, непосредственная близость гор и тайга. В условиях известной изолированности вплоть до начала XX века среди жителей села сохранились многие древние легенды, черты древнерусского уклада жизни, крестьянские ремесла и прикладное искусство. Здесь можно было встретить расписанные характерными травяными узорами избы, прекрасные образцы народной одежды, древние иконы XVI-XVII веков, множество рукописных книг с многоцветными миниатюрами.

Наличие богатого этнографического материала было важным моментом при выборе места базы экспедиции. А древние погребения в окрестностях села могли дать материал для изучения жизни древних кочевников, для решения проблем, связанных с переселением народов. Кроме того, именно в Верхнем Уймоне жил известный проводник Вахрамей Семенович Атаманов, сопровождавший в походах исследователя Белухи и Алтая Василия Васильевича Сапожникова ¹³ и алтайского художника Григория Ивановича Гуркина ¹⁴.

Рерихи разместились на втором этаже дома Атаманова. Этот дом считался заметным в селе. Морис Михайлович с Зинаидой Григорьевной остановились неподалеку в доме крестьянина Куприна, в одной из комнат его была древняя роспись с красной чашей ¹⁵.

Между Рерихом и Вахрамеем Атамановым сложились близкие и сердечные отношения. Рерих образно описал этого крестьянина: «И считает Вахрамей число подвод с сельскими машинами.

После индустриальных толков Вахрамей начинает мурлыкать напевно какой-то сказ.

Но Вахрамей не по одной кооперации, не по стихирям только. Он, по завету мудрых, ничему не удивляется; он знает и руды, знает и маралов, а главное и заветное – знает он травки и цветики. Это уж неоспоримо. И не только он знает, как и где растут цветики и где затаились коренья, но он любит и любуется ими. И до самой седой бороды набрав целый ворох многоцветных трав, он просветляется ликом и гладит их и ласково приговаривает о их полезности. Это уже Пантелей Целитель – не темное ведовство, но опытное знание. Здравствуй, Вахрамей Семеныч! Для тебя на Гималаях Жар-Цвет вырос» ¹⁶.

Вахрамей Атаманов, очевидно, напоминал Рериху персонаж из его картины «Пантелей-целитель», созданной еще в 1916 году. Художник и потом возвращался к этой теме неоднократно. В Новосибирской картинной галерее есть небольшая картина, написанная Рерихом в сороковых годах, – изображение седого длиннобородого старика, собирающего целебные травы.

Наряду с обычными занятиями земледельца и проводника Вахрамей Семенович самостоятельно, по выписываемым книгам и журналам достиг определенных знаний в медицине и применял их с успехом, врачуя своих односельчан. Впоследствии из Индии Николай Константинович прислал в Верхний Уймон журнал, где была фотография Вахрамея с Рерихом на фоне гор. Некоторое время они переписывались. Атаманов высылал художнику в Индию лекарственные растения.

О целях экспедиции по странам Азии сам Николай Константинович писал: «Конечно, мое главное стремление как художника было к художественной работе.

Никакой музей, никакая книга не дадут право изображать Азию и всякие другие страны, если вы не видели их своими глазами, если на месте не сделали хотя бы памятных заметок. Убедительность, это магическое качество творчества, необъяснимое словами, создается лишь наслоением истинных впечатлений действительности. Горы – везде горы, вода – всюду вода, небо – везде небо, люди – везде люди. Но тем не менее, если вы будете, сидя в Альпах, изображать Гималаи, что-то несказуемое, убеждающее будет отсутствовать» ¹⁷.

В условиях путешествия Николай Константинович работал над этюдами и зарисовками, картинами. По воспоминаниям людей, бывавших у Рерихов в Верхнем Уймоне, вся комната художника была увешана этюдами и картинами. Были дни, когда Николай Константинович работал здесь над живописными полотнами ¹⁸.

Почти ежедневно совершались поездки с Вахрамеем Атамановым в окружающие горы с целью сбора этюдного материала. Художник побывал на белках ¹⁹ Студеный, Погорелка, Большой Батун, Малый Батун. Выезжали обычно рано утром. Вставали Рерихи в 6 часов утра. После возвращения с гор все члены экспедиции собирались у Рерихов, обсуждали собранные материалы, составляли планы.

В книгах Николая Константиновича находим записи, относящиеся к этим поездкам:

«Задумана картина «Сосуд нерасплесканный». Самые синие, самые звонкие горы. Вся чистота» ²⁰.

«Строительная хозяйственность, нетронутые недра, радиоактивность, травы выше всадника, лес, скотоводство, гремящие реки, зовущие к электрификации, – все придает Алтаю незабываемое значение» ²¹.

«Приветлива Катунь. Звонкие синие горы. Бела Белуха. Ярки цветы и успокоительны зеленые травы и кедры. Кто сказал, что жесток и неприступен Алтай? Чье сердце убоялось суровой мощи и красоты?» ²²

Белуху художник писал многократно. Высочайшая гора Алтая расположена среди других хребтов и увидеть ее непросто. Этюды этой горы Николай Константинович делал с нескольких точек. С Атамановым они поднимались на Теректинский хребет, параллельный Катунскому, чтобы с вершины его увидеть Белуху издали. Ездили и к подножию Белухи с северной ее стороны, вдоль реки Кучерлы.

Известная картина Н.Рериха «Белуха» ²³ написана с южного склона горы. Чтобы ее увидеть в таком повороте, надо было пересечь Катунский хребет с севера на юг. Существует несколько перевалов в этом направлении, но, судя по воспоминаниям крестьян, Атаманов вел Николая Константиновича к южной стороне Белухи через перевал на Холодном белке. Именно с юга Белуха открывается во всей полноте и величии. Гору Рериху удалось увидеть в ясную погоду, без тумана, что случается нечасто.

Картина «Белуха» написана в звонких светлых тонах. Ясно читаются Западная и Восточная вершины, отчетливо рисуется на переднем плане ледник Геблера, за ним заснеженный Раздельный гребень, пересекающий ледники Катунский и Берельский.

Есть записи в книгах Николая Константиновича о Белухе: «Семнадцатого августа смотрели Белуху. Было так чисто и звонко. Прямо Звенигород» ²⁴.

«Владычница Алтая, белоснежная гора Белуха, питающая все реки и поля, готова дать свои сокровища» ²⁵.

«За Белухой кажется милый сердцу хребет Кунь-луня, а за ним – «Гора божественной владычицы» и «Пять сокровищниц снегов» и сама «Владычица белых снегов» и все писаное и неписаное, сказанное и несказанное» ²⁶.

Из Верхнего Уймона Рерихами была совершена поездка по долине Усть-Коксы. Эта шириной в девять километров просторная долина лежит на левом берегу Катуни, растянувшись на полсотни километров от села Усть-Кокса до Катанды. Благоприятные климатические условия здесь создает пологий Теректинский хребет, заслоняющий долину от северных ветров. Крестьяне хорошо помнят слова Рериха, что это один из прекраснейших уголков страны, обладающий живописной природой, геологическим богатством, прочной почвой, на которой можно строить многоэтажные здания, что в будущем здесь будет построен город, и очень подходящим названием для него будет – «Звенигород» ²⁷.

Проезжая по долине Усть-Коксы, Рерих интересовался проходившими здесь сражениями во время гражданской войны. Просил показать памятники павшим героям. Места захоронений одиннадцати партизан в Околе около Верхнего Уймона оказались ничем не отмеченными. Николай Константинович сделал на каменной плите надпись и положил ее лицом к могиле ²⁸.

В селе Тюнгур Рерих был у памятника Петру Сухову, о чем свидетельствует запись в дневнике: «Все носит следы гражданской войны. Здесь, на Чуйском тракте, засадою был уничтожен красный полк. На вершине лежат красные комиссары. Много могил по путям, и около них растет новая густая трава» ²⁹.

Об Аккемском озере и реке Аккем, впадающей в Катунь недалеко от Тюнгура, Николай Константинович записал: «Вода в Аккеме молочно-белая. Чистое беловодье. Через Аккем проходит пятидесятая географическая широта» ³⁰.

В поездках по горам собирались целебные травы, маралий корень. У Ф.П.Лаптева, работавшего тогда агентом Заготпушнины в Верхнем Уймоне и часто общавшегося с Рерихами, были куплены для них маральи панты, используемые для лечебных целей. В книге «Алтай – Гималаи» есть строки: «Рога марала и мускус кабарги доныне считаются ценным товаром. Нужно производить исследования целительных свойств порошка из рогов марала. Весенняя кровь, наполняющая эти покрытые шерстью рога, конечно, насыщена сильнодействующими отложениями. В чем различие между мускусом тибетского барана и мускусом алтайской кабарги? Кабарга питается хвоей кедра и лиственницы» ³¹.

В Верхнем Уймоне Рерихом делались и этюды с крестьян. Известен, в частности, этюд, написанный с молодой крестьянки Бочкаревой Варвары Ипатьевны, одетой в яркий народный костюм.

На Алтае Рерихи собирали образцы народной одежды, покупали узорчатые пояса, опояски. Юрий Николаевич снимал кинокамерой Вахрамея Атаманова с дочерью Агафьей, одетой в бухтарминский ³² цветистый сарафан, яркую шаль. Было сделано множество фотоснимков горных пейзажей, сел и их жителей. Был заснят фильм о горах Алтая и его людях. К сожалению, кинопленки погибли во время вынужденной зимовки на тибетском нагорье в 1927 году ³³.

Образцы народного прикладного искусства, в основном декоративные росписи, виденные здесь художником, и их создатель Агафья Семеновна Атаманова, которую Рерих называл Еленой ³⁴, были отмечены в дневнике Николая Константиновича: «А вот и Вахрамеева сестра, тетка Елена. И лекарь, и травчатый живописец, и письменная искусница. Тоже знает травы и цветики. Распишет охрой, баканом и суриком любые наличники. На дверях и на скрынях наведет всякие травяные узоры. Посадит птичек цветастых и желтого грозного лёву-хранителя. И не обойдется без нее ни одно важное письмо на деревне: “А кому пишешь-то, сыну? Дай-ко скажу, как писать”. И течет длинное жалостливое и сердечное стихотворение-послание. Такая искусница!» ³⁵

Росписи Атамановой отличались яркостью декоративных отношений, смелыми тональными контрастами, изяществом рисунка, нанесенного ловкой, уверенной рукой. Они говорят о таланте и богатой фантазии этой художницы-самоучки. Ее работы воспроизведены в альбоме «Очерки по народному искусству Алтая» ³⁶. Многие ее росписи хранятся в Музее изобразительного и прикладного искусства Алтая в г. Барнауле.

Изучая сохранившееся в алтайских семьях народное искусство, Рерих был далек от преклонения перед укладом жизни отживших эпох. В книге «Сердце Азии» художник пишет: «Конечно, старый склад жизни с ее живописными резными домиками, с парчовыми сарафанами и древними иконами, уже отошел. Мы пожелали, чтобы при новых формах жизни старина не заменялась рыночным безвкусием. Ведь в Сибири, где такие минеральные сокровища и прочие естественные богатства, народ имеет наследие высокохудожественных сибирских древностей, наследие Ермака и отважных искателей» ³⁷.

За короткий срок пребывания на Алтае у Рерихов не было возможности предпринять широких изысканий в области археологии. В основном велся сбор исторического и фольклорного материала, который нашел отражение в книге Н.Рериха «Сердце Азии»: «Алтай в вопросе переселения народов является одним из очень важных пунктов. Погребение, уставленное большими камнями, так называемые Чудские могилы, надписи на скалах, все это ведет нас к той важной поре, когда с далекого юго-востока, теснимые где ледниками, где песками, народы собирались в лавину, чтобы наполнить и переродить Европу. И в доисторическом и историческом отношении Алтай представляет невскрытую сокровищницу» ³⁸.

«В пределах Алтая можно также слышать очень значительные легенды, связанные с какими-то неясными воспоминаниями о давно прошедших здесь племенах. Среди этих непонятных племен упоминается одно под именем Курумчинскпе кузнецы. Само название показывает, что это племя было искусно в обработке металлов, но откуда и куда направилось оно? Не имеет ли в виду народная память авторов металлических поделок, которыми известны древности Минусинска и Урала? Когда вы слышите об этих кузнецах, вы невольно вспоминаете о сказочных Нибелунгах, занесенных далеко на запад» ³⁹.

В книге «Алтай – Гималаи» есть следующие строки: «Курумчинские кузнецы. Странные, непонятные народы не только прошли, но и жили в пределах Алтая и Забайкалья. Общепринятые деления па гуннов, аланов и готов разбиваются на множество необъясненных подразделений. Настолько все неизвестно, что монеты с твердыми датами иногда попадают в совершенно несоответственные, временно установленные периоды. Оленьи камни, керексуры, каменные бабы, стены безымянных городов, хотя и описаны и сосчитаны, но пути народов еще не явили. Как замечательны ткани из последних гуннских могил, которые дополнили знаменитые сибирские древности!» ⁴⁰

Много лет спустя, в 1944 году, Рерих написал картину «Нибелунги». На небольшом по размеру холсте изображены кузнецы, кующие меч в каменном гроте при свете костра. Их одежда указывает на отдаленную историческую эпоху. Фон полотна напоминает о горной местности. Герой картины наделен ярко выраженными чертами, характерными для коренных жителей Алтая. Изображение входа в пещеру напоминает горные алтайские пещеры.

Многие легенды связываются с многочисленными древними курганами – так называемыми «чудскими», или «скифскими», могилами, разбросанными как по территории степного и Горного Алтая, так и в соседних районах, в том числе в Монголии. Есть много разновидностей погребений, относящихся к разным историческим эпохам. На некоторых курганах сохранились «каменные бабы», или «кезеры», представляющие собой замечательные образцы древних каменных изваяний. Написанная в Индии в 1941 году картина Рериха «Страж пустыни» изображает характерный тип такого погребения. В центре кургана фигура «кезера» с мечом. Кругом поставлены остроконечные камни, количество которых указывает число врагов, сраженных погребенным здесь героем.

Наиболее популярная легенда, связанная с этими курганами, – легенда о Чуди. В Верхнем Уймоне ее знает каждый ⁴¹. Легенда повествует, что здесь когда-то леса были только темные, хвойные и люди были темного цвета кожи. Но когда стала расти белая береза, народ решил, что придет белый царь, завоюет их и не будет им жизни. Люди выкопали ямы, поставили стойки, камни сверху навалили. Потом сами под низ подлезли, вырвали стойки и камнями засыпались.

Другой вариант легенды указывает, что Чудь не закопалась, но ушла тайными подземельями, и круги щебенки, оставшиеся на курганах после раскопок или хищений, будто бы являются засыпанными ходами.

В книге «Алтай – Гималаи» эта легенда дана очень сокращенно: «А как выросла белая береза в нашем краю, так и пришел белый царь и завоевал край наш. И не захотела Чудь остаться под белым царем. Ушла под землю и захоронилась камнями» ⁴².

Расширенное изложение этой легенды со следующим окончанием есть в книге «Сердце Азии»: «...только не навсегда ушла Чудь. Когда вернется счастливое время и придут люди из Беловодья и дадут всему народу великую науку, тогда придет опять Чудь со всеми добытыми сокровищами» ⁴³.

Отношение Рериха к народным сказаниям и легендам раскрывается в словах, часто им повторяемым и хорошо запомнившихся Ф.П.Лаптеву: «Все легенды от были». Рерих в легендах искал отзвуки реальных исторических событий, видоизмененных народным воображением.

Легенда о Чуди связана с переселением народов, что отмечает Рерих в дневнике: «Тут-то и ушла Чудь подземная. Запечатлелось переселение народов» ⁴⁴. В легенде есть намек на существование доныне где-то, возможно, в скрытом месте, народа с высокой культурой и знаниями. В этом отношении легенда о Чуди перекликается с легендой о скрытой стране Беловодье ⁴⁵ и с легендой о подземном городе народа Агарти, распространенной в Индии.

Легенде о Чуди была известна Николаю Константиновичу и раньше, так как в 1913 году он написал картину «Чудь подземная», где уходящие в расщелины древние люди изображены на фоне холмистой местности. Но второй вариант этого сюжета, «Подземный народ», написан им в 1927 году, то есть после пребывания на Алтае.

На этом полотне ясно выражена высокогорная местность. Через своды обледенелой сталактитовой пещеры видны пики высоких заснеженных гор. Люди в островерхих шапках уходят в глубокое подземелье, унося с собой свои сокровища. Они спокойны и уверены в будущем. Представление Рериха о связи легенды о Чуди с легендами о Беловодье и о подземном народе Агарти дает более широкую интерпретацию этим картинам.

В книге Рериха «Сердце Азии» записана легенда:

«В середине 19-го столетия необычайная весть была принесена к алтайским староверам. В далеких странах, за великими озерами, за горами высокими, там находится священное место, где процветает справедливость. Там живут высшее знание и высшая мудрость на спасение всего будущего человечества. Зовется это место Беловодье».

Седобородый строгий старовер скажет вам, если станет вам другом:

“Отсюда пойдешь между Иртышом и Аргунью. Трудный путь, но коли не затеряешься, то придешь к соленым озерам. Самое опасное это место. Много людей уже погибло в них. Но коли выберешь правильное время, то удастся тебе пройти эти болота. И дойдешь ты до гор Богогорше, а от них пойдет еще труднее дорога. Коли осилишь ее, придешь в Кукуши. А затем возьми путь через самый Ергор, к самой снежной стране, а за самыми высокими горами будет священная долина. Там оно и есть, самое Беловодье”» ⁴⁶.

В книге «Алтай – Гималаи» легенда о Беловодье не приводится, дается лишь немного материала о ней: «“Беловодье! Дед Атаманова и отец Огнева ходили искать Беловодье”. “В 1923 году Соколиха вместе с бухтарминцами пошла искать Беловодье. Никто из них не вернулся”.

“С каких пор стали проявляться вести о Беловодье?”

“Весть пришла от калмыков и монголов, первоначально они рассказали нашим праотцам, которые жили по старой вере и древнему благочестию”.

Значит, в основе сведений о Беловодье лежит сообщение из буддийского мира. Путь между Аргунью и Иртышом ведет к тому же Тибету» ⁴⁷.

Анализируя возникновение легенды, слышанной им на Алтае, Рерих находит исторические и географические факты, указывающие на давние путешествия русских людей в Центральную Азию.

Сюжетной основой картины «Ойрот. Алтай», задуманной Н.Рерихом еще в Ладаке, явилась легенда о Белом Бурхане, распространенная на Алтае. В селе Кырлык, где у Рерихов была вынужденная остановка, Николай Константинович записал: «Не жаль просидеть ночь на месте, где родилось учение о Белом Бурхане и его благом друге Ойроте. Имя Ойрота приняла целая область. Именно здесь ждут прихода Белого Бурхана» ⁴⁸.

В этой записи идет речь о веровании алтайцев, возникшем в 1904 году ⁴⁹ и получившем в исторической литературе название бурханизма ⁵⁰. Оно создалось на почве древней алтайской легенды, повествующей о хане Ойроте, последнем потомке великого хана Чингиза, ставшего правителем Алтая. Княжество Ойрота со всех сторон теснили враги, и чтобы не быть покоренным, ему ничего другого не осталось, как неведомо куда уйти. Хан обещал вернуться через много лет, восстановить свое ханство и дать народу счастливую свободную жизнь. Легенда указывала и время возвращения Ойрота: когда упадут все три спицы снежных вершин горы Катынбаш, то есть Белухи, считавшейся в старину среди алтайских племен священной.

В 1900 году одна из спиц Белухи изменила свой контур, а в 1904 году упала вторая спица этой вершины, и незначительно изменился силуэт третьей. Это усилило в народе ожидание близкого свершения, предсказанного легендой.

В исторических материалах о возникновении бурханизма нет сведений. Алтаец чабан Чет-Челпанов, живший близ реки Кырлык, стал организатором и вдохновителем нового движения. Алтайцы, украшенные цветными лентами, без оружия начали собираться в логу Дерен, где совершались под руководством Чет-Челпанова моления Белому Бурхану, ожидались знамения на солнце и приход хана Ойрота. Но эти явления культового характера имели и явную политическую окраску, выразившуюся в категорическом непризнании правомочий над алтайцами власти губернских должностных лиц и полиции в связи с тем, что у алтайцев «скоро будет свой царь».

Бийское начальство встревожилось «бунтом инородцев». Вскоре в селе Онгудае было собрано войско из кулацких ополченцев под предводительством полицейских приставов, отправившихся ночью в лог Дерен и жестоко расправившихся с безоружными алтайцами, не ожидавшими внезапного нападения.

Чет-Челпапов был арестован и в 1906 году его судили в Бийске на выездной сессии томского окружного суда. Но так как во время революции 1905 года это своеобразное национальное движение алтайцев получило широкую огласку среди прогрессивной общественности России, из Петрограда в Бийск приехало для защиты Челпанова трое адвокатов. В конце 1906 года Челпанов был на свободе ⁵¹.

В дневнике Рериха о бурханизме записано:

«Темнеют конические юрты, крытые корою лиственницы. Видно место камланий. Здесь не говорят «шаман», но «кам». К Аную и Улале еще есть камы, заклинатели снега и змей. Но к югу шаманизм заменился учением Белого Бурхана и его друга Ойрота. Жертвоприношения отменены и заменились сожжением душистого вереска и стройными напевами. Ждут скорое наступление новой эры» ⁵².

Анализируя происхождение бурханизма, Рерих отмечает: «Белый Бурхан, конечно, он же Благословенный Будда» ⁵³. Подобные выводы о буддийском влиянии на культовую сторону бурханизма были сделаны во время судебной сессии над Челпановым ⁵⁴.

На картине Рериха «Ойрот. Алтай» (вошла в цикл «Знамена Востока») изображен горный пейзаж, характерный для окрестности Усть-Кана, местности зарождения бурханизма. Он написан в мягкой лиловатой гамме. Светом луны освещены заснеженные вершины гор и фигура всадника на белом коне – легендарного хана Ойрота. Мудрое лицо Ойрота наделено типичными алтайскими чертами. В центре композиции изображена фигурка девушки, закрывшей лицо руками при его появлении.

Экспедиция Рериха на Алтае ставила и цели исследования геологических богатств массива Белухи. Сбором геологического материала заведовал Лихтман. Старожилы Верхнего Уймона С.С.Атаманов и А.В.Зубакина хорошо помнят, как Морис Михайлович опробовал камни. Почти каждый день делались выезды в горы с проводниками. По просьбе членов экспедиции все особого вида камни собирали и крестьяне. Велись записи, с каких мест они взяты. Затем три дня по этим местам ездили члены экспедиции для проверки. Находили свинец, каменный уголь, золото, железо. Для сбора минералов женщины шили мешочки.

Книга «Алтай – Гималаи» и «Сердце Азии», воспоминания старожилов Верхнего Уймона свидетельствуют о том, что изучение геологических богатств Алтая не было для Рериха отвлеченной научной задачей. Мысли об огромных богатствах природы этого района и неразвитости здесь промышленности появлялись у художника уже на подступах к Алтаю, после Урумчи, весной 1926 года: «Опять вы поражаетесь, насколько богат этот край и насколько мало он исследован и совершенно не использован.

Не менее глух и заброшен Алтай, так называемая теперь Ойротия» ⁵⁵. По воспоминаниям Ф.П.Лаптева экспедицией были посланы письма из Верхнего Уймона в Москву наркому Чичерину и в Горно-Алтайск председателю Горно-Алтайского облисполкома Алыгазову с предложением о заключении концессионного договора на разработку полезных ископаемых горной системы Белухи совместными усилиями Советского Союза и США. По этому вопросу проводилось заседание Горно-Алтайского облисполкома.

Этот план предполагал постройку новых рудников, завода, возобновление работы старых заводов, строительство города и железной дороги от Барнаула до Катанды. О городе в долине Усть-Коксы, для которого здесь были найдены очень благоприятные условия, сам Рерих затем писал неоднократно как о будущем центре культуры.

Такое предложение экспедиции Рериха о концессионном договоре не было в то время чем-то исключительным. Надо помнить, что в 20-е годы, годы восстановления промышленности и сельского хозяйства, такого рода договоры с представителями иностранных держав на разработки на взаимовыгодных началах полезных ископаемых явились частью ленинской новой экономической политики.

Соавтором экономического предложения Рерихов, направленного на стимулирование хозяйственного и культурного развития Алтая, был М.М.Лихтман. В роли соискателя концессии мог выступить только он как гражданин США и представитель деловых кругов этой страны. Сами же Рерихи, так и не принявшие до конца своей жизни иностранного подданства и не владевшие крупными средствами, не могли быть соискателями концессии.

Будучи в Москве в 1926 году, Лихтман приглашал советских ученых на научную конференцию в Америку ⁵⁶. Известно, что Рерих совместно с Зинаидой Григорьевной и Морисом Михайловичем отобрали в Москве для передвижных выставок по Америке и отправили в США две коллекции произведений советских художников.

Жители Верхнего Уймона хорошо помнят слова Николая Константиновича о задуманном городе Звенигороде. С Вахрамеем Атамановым Рерихи были на заводе в Околе, недалеко от Верхнего Уймона, где добывали асбест. Завод строили братья Минешефские, которые, застраховав завод на большую сумму, сами его сожгли. Завод был заброшен. Рерихи говорили крестьянам: «Это возобновим. Сможете подработать. Здешняя местность как вчера родилась. Золотые здешние места» ⁵⁷.

О том, что существовали планы постройки города на Алтае, свидетельствует запись в самом начале главы об Алтае в книге «Алтай – Гималаи»: «И не построен еще город на месте новом» ⁵⁸. Этот широкий план отмечен только вскользь: «На следующий год планируется продлить железнодорожную линию до Катанды, в двух перегонах от Белухи. До Катанды даже в довоенное время планировалась железнодорожная линия из Барнаула, чтобы соединить сердце Алтая с Семипалатинском и Новосибирском. Говорят, уже тогда инженеры прошли по этой линии» ⁵⁹.

В этих скупых строках не говорится о строительстве рудников, завода, города, не упоминаются ни автор плана, ни время, ни цели этого замысла. Разумеется, в книге не могло найти место конкретное описание предложения членов экспедиции Советскому правительству о строительстве горной промышленности на Алтае. План Рериха об использовании природных богатств массива Белухи и о постройке города с предложенным им названием Звенигород, до сих пор был малоизвестным.

И все же планы Рериха косвенно, на иной основе осуществились в наше время. В современном Горном Алтае высоко развито сельское хозяйство, промышленность, культура. Из села Улала вырос город Горно-Алтайск. Работает Акташский ртутный рудник, металлургические, деревообрабатывающие и лесохимические заводы, построены гидроэлектростанции, ведутся систематически геологоразведочные работы. Молодежь учится в педагогическом институте, различных техникумах, училищах.

14 августа 1926 года к Рерихам в Верхний Уймон пришли члены геологической экспедиции, инженер-геолог Падуров из Ленинграда и молодой студент университета, которые продолжительное время работали в районе Белухи, в Аккеме. Они приглашали Рериха принять участие в экспедиции ленинградских ученых на следующий год. Тогда же к Рериху приезжала молодая художница Наталия Николаевна Нагорская ⁶⁰, работавшая в селах Усть-Коксинского района по заданию Новосибирского краеведческого музея по сбору и зарисовке народного прикладного искусства.

Об этих двух встречах есть запись: «Приходит заезжая художница. Приходит геологическая экспедиция. Говор о художниках. Крепко стоят Юон, Машков, Кончаловский, Лентулов, Сарьян, Кустодиев... Ушел в Литву Добужинский, не упоминают Сомова, не знают, что Бакст умер. Нарастают молодые. Смело действуют Щусев и Щуко. И ходит художница и зарисовывает старые уголки: ворота, наличники окон, резные балки и коньки крыш. Точно последний списочек вещей перед дальним путем. И уйдут с крыш резные коньки. И пусть уйдут так же, как и узоры набойки. Но чем заменятся они? «Венский» стул и линючий ситец не вводят в культуру. Вот молодым-то и задача. Дайте облик будущей жизни. Из фабричных гудков и колокольного звона ладили симфонию. Если даже это не удалось, то сама затея была звонка. Вот и для обстановки дома нужны находчивая рука и затея без предрассудков. Вот мастерские палехские и хохломские иконники обновили и продолжают свою работу. Как красивы их вещи в кустарном музее» ⁶¹.

Согласно воспоминаниям Нагорской в тот день Рерих чувствовал себя нездоровым, и их встреча была недолгой. На вопрос Нагорской, вернулся ли он на Родину, художник ответил словами, раскрывающими его отношение к своим заграничным поездкам: «Я никогда не покидал Родины, я путешествую».

Старожилы Верхнего Уймона подтверждают, что Рерих переписывался с ученым Пономаревым (находившимся в то время в Казахстане), который собирался исследовать Белуху. Николай Константинович договорился с ним о встрече в Верхнем Уймоне. Но так как отъезд экспедиции Рериха с Алтая состоялся раньше намеченного срока, то Николай Константинович оставил ученому письмо у Атаманова. Впоследствии Пономарев приезжал в село и некоторое время жил в доме Атамановых ⁶².

На Алтае Рерихи интересовались состоянием школ и образования. Посетили Дом инвалидов в селе Верхнем Уймоне, в пользу которого были принесены денежные средства.

Все те, кто встречался с Рерихами на Алтае, отмечают их большую общительность и сердечность. О Рерихах до сего времени в селе помнят, хотя с тех пор прошло почти полвека. Характерны воспоминания Агафьи Вахрамеевны Зубакиной, занимавшейся хозяйством в семье Рерихов во время их жизни в доме Атаманова. Запись ее воспоминаний приводится дословно: «Шибко хорошие люди были. Молодолицые, разговорчивые. Сама была вся беленькая, светлая. И волосы светлые и глаза. Шибко красивая была. Длинный сарафан у нее был, долгая одежда. Широкое, очень длинное носила. Вся одежда здешняя. Окошки открывать любила. Возле окна обычно сидела, писала. Все на свете рассказывала. По младшему сыну скучала, плакала. Три года его не видела. Учился все где-то. Сам тоже весь светлый был. С седой бородой, в сером костюме, хоть и жарко на дворе, в тюбетейке, а поверх тюбетейки на улице еще шляпу надевал. А глаза светлые, пристальные. Когда посмотрит, как будто насквозь видит. Много книг у него было. Сам все книги показывал, всяко разрисованные.

А Юра простой, простой был. Двадцать три года ему было. Молод был, а бороду не брил. Здесь рубашку купил коленкоровую зеленую. Навыпуск ее носил. Все в ней бегал. Мне та рубашка совсем не нравилась, как у всех мужиков. А она ему почему-то мила была. До дому хотел довезти. Осторожно велел стирать, чтобы не полиняла, не порвалась.

Три года по всем дорогам путешествовали. Много повидали, обо всем рассказывали. На Беловодье были. Три дня там прожили. Фотографии показывали оттуда. Василисе скатерть подарили, кому-то рубаху оттуда. Скатерть белая, вышитая черными цветами. Шаль белую вязаную, рубашку. Мне полушалок, флакон духов подарили. Сама сказала: “Только положи в сундук, вся одежда пахнуть будет. Тебе надолго хватит”.

В шесть часов утра вставали. Шибко много работали. А придут вечером, переоденутся и опять на работу. Три минуты им дороги. Керосин не жгли. При свечах вечером жили.

Старик больше у себя сидел, а Юра бегал или в горы выезжал. А иногда вместе ездили. И туда ездили и туда. Мой батюшка их водил. И сама ездила. Ей коня смиренного нашли. Здесь ездить училась. Говорила: “Теперь уже смелее езжу”.

Оля ⁶³, дочь моего брата Прокопия, очень ей нравилась, просила отдать ей девочку в дети. Года четыре Ольге тогда было.

Такие хорошие люди были и собирались приехать. Сынишку моего учить хотел. Сам говорил: “Я приеду и Ваню грамоте научу”.

А сколько лет прошло».

Высказывания Рериха о повторном приезде на Алтай помнят многие сельчане. Николай Константинович проявлял большой интерес к Алтаю, и возможно, что у него были планы дальнейшего изучения этого края.

Отъезд из Алтая был внезапным – экспедиция собиралась провести в Верхнем Уймоне около месяца, но пробыла 12 дней. Перед отъездом Рерих пригласил своего проводника по Алтаю принять участие в дальнейшей их экспедиции по странам Азии, но Вахрамей Атаманов отказался от этого предложения. Выехала экспедиция из Верхнего Уймона 19 августа. Обратный путь, выбранный В.С.Атамановым, был более удачен в смысле маршрута и состояния дорог. Он шел через Усть-Коксу, Усть-Кан, Черный Ануй, Туманово, Матвеевку, Карпово, Солоновку до Бийска. Вахрамей Атаманов дошел с Рерихами до Бийска.

На пароходе «Жорес» 26 августа путешественники отправились в Новосибирск, где были уже на следующий день. В Новосибирске Рерихи пробыли 8 дней. Сюда для встречи с Рерихом приехал его брат Борис Константинович. 3 сентября Рерихи направились через Верхнеудинск, Бурятскую АССР в Монголию. Морис Михайлович Лихтман с супругой возвратились в Нью-Йорк, чтобы продолжать работу в разных культурных организациях, созданных Рерихом.

Отмечая пребывание Рериха в Сибири, новосибирский литературно-художественный журнал «Сибирские огни» напечатал в 1927 году статью Г.Гребенщикова о Музее Н.К.Рериха в Нью-Йорке. В редакционном предисловии говорится: «Известный русский художник Николай Рерих летом 1926 года, побывав на Алтае, проехал через Новосибирск и Верхнеудинск в Улан-Батор-Хото (Монголия), где в настоящее время знакомится с искусством этой своеобразной страны.

Полотна Рериха, посвященные Индии и Тибету, мало известны в Сибири, поэтому редакция помещает снимки трех из них и отрывок из статьи Г.Гребенщикова» ⁶⁴. В журнале были напечатаны репродукции картин Рериха «Пророк», «Саракха», «Жемчуг исканий».

Изучение Алтая было для Рериха совершенно необходимым. Оно явилось одним из звеньев обширной программы исследования культур Востока, которая была задумана и начала осуществляться Рерихом еще до первой мировой войны.

Цесюлевич Леопольд Романович (р. 1937) – художник, общественный деятель, член Союза художников России (г. Барнаул).

Публикуется по изданию: Н.К. Рерих. Жизнь и творчество. Сборник статей. М., «Изобразительное искусство», 1978.